Приношу мою искреннюю благодарность многоуважаемому профессору Агафангелу Ефимовичу Крымскому, который любезно согласился просмотреть мою рукопись, исправить транскрипцию имен собственных и дать мне несколько ценных указаний.

В 1901 году, летом, мне удалось побывать в наших среднеазиатских владениях. Между прочим, я посетил на верхнем Пяндже бедные таджикские общества Вахана, Ишкашима, Горона, Шугнана и Рошана. [О происхождении и значении слова «таджик» написано очень много, но до сего времени вопрос остается вполне открытым. В Туркестане называют себя таджиками горные племена и жители низменности, говорящие на каком–нибудь иранском наречии и считающие себя не тюрко–монгольского происхождения. По моему мнению, со словом «таджик» в данное время трудно связывать понятие об особой расе или народности. Проф. А. Е. Крымский, с своей стороны, находит, что в данном случае меньше всего пригодно филологическое толкование этого слова (таджик–араб–таит)]. Все они расположены по обоим берегам реки, между отрогами северного склона Гиндукуша и юго–западными склонами Памиров. При посещении этого порубежного с Афганистаном края, я, между прочим, задался целью проверить на месте сведения, сообщаемые англичанами о распространении в данной местности секты исмаилья. Расспрашивая жителей, я убедился, что английские сведения вполне правдивы и что, действительно, все население края в вышепоименованных пределах принадлежит не к шиитскому толку, как у нас до сих пор предполагали, а к секте исмаилья.

Короткое время, посвященное на поездку, и правила секты, предписывающие своим последователям не только хранить тайну учения, но даже вводить в заблуждение лиц непосвященных и чуждых секте (притворяясь во время бесед с шиитом — шиитом, с суннитом — суннитом), заставили меня поневоле ограничиться вопросами, на которые охотнее отвечали мои собеседники, а именно о географическом распространении и о внешней организации секты. Даже на эти вопросы мои собеседники, большею частью главари секты, отвечали только тогда, когда убеждались из моих расспросов, что я вполне осведомлен о существовании секты в данной местности. Вследствие вышеприведенных обстоятельств, читатель в настоящих записках не найдет новых данных ни по философии учения секты, ни по мировоззрению сектантов.


Пир Саид Юсуф Али Шо

Большая часть сведений записана мною со слов трех главарей секты, или, как туземцы их называют, пиров (старцев), живущих в Шугнане. Эти пиры, благодаря своему положению, позволяли себе быть откровеннее своих подчиненных. Проверяя ответы одного ответами другого, я убедился, что они вполне правдиво отвечали на мои вопросы.

Роль пиров или старцев в жизни сектантов — огромная. Пир является полным хозяином души и тела своего подчиненного; он полновластный руководитель сектанта в его духовной, семейной и гражданской жизни. Все страны, заселенные последователями секты исмаилья, распределены между известным количеством пиров. Каждый последователь секты обязан подчиняться которому–нибудь из них. […]

Свое название секта получила благодаря тому обстоятельству, что, ограничив число имамов из потомков Али семью, признала последним из них Исмаила, сына Джафара. Возникла она около 765 года, т. е. по кончине Джафара Садика, отца Исмаила. Вначале секта составляла одно из разветвлений шиитского толка. В 864 году Абдаллах, прозванный Каддах, настолько изменил первоначальное учение секты, что сами шииты признали ее вредною, и всякого, присоединявшегося к ней, считали безбожником. Секта не раз подвергалась преследованиям. В 1256 году, в Персии, она подверглась особенно усиленному преследованию со стороны монголов. Хулагу–хан, между прочим, при разгроме секты уничтожил ее главный оплот, Аламут, при чем предал огню чудную библиотеку последователей секты исмаилья. Несмотря на частые разгромы, секта в Персии не была уничтожена, и последователей ее можно найти по сие время в некоторых южных частях Персии. В настоящее время, кроме Персии, секта существует на западном берегу Индии и в окрестностях Бомбея. В самом городе живет глава секты, официально признаваемый таковым англичанами. По английским сведениям известно, что секта имеет последователей в горах по обоим склонам Гиндукуша. […] Относительно учения скажу только, что секта исмаилья одна из самых радикальных шиитских сект: последователи ее принадлежат к так называемым моаттила, т. е. лишающих Бога всяких атрибутов. По словам проф. А. Е. Крымского, философская сторона ученья исмаилья имеет много общих черт с радикальными ветвями суфизма, причем, надо это заметить, историческое происхождение их различно. Внешняя организация секты очень напоминает организацию дервишских орденов.

Желая возможно точнее передать мною собранные сведения, я их излагаю в виде отдельных разговоров с пирами, т. е. в том виде, в каком они были записаны мною на месте, ничего не изменяя в изложении и не приводя в систему собранный материал.

[Необходимо заметить, что все имена собственные передаются в этой статье так, как они диалектнчески произносятся на месте, т. е. по произношешю североперсидскому, а не южноперсидскому, которое принято в литературном языке. Так, напр., «Шо», а не «Шах», «Маланг», а не «Мелек», «Саломат» вместо «Селамэт» и т. п.].

12 поколений тому назад его предок Шо Маланг пришел сюда, в горы, из Хоросана, из города Сабзивар. Отец Саид Юсуфа — Саид Фарок Шо, дед его — Саид Шо Партови, прадед — Саломат Шо, прапрадед — Шо Фозиль. В одно время с его предком Шо Маланг из Хоросана, из города Сабзивар, пришли в горы три пира: Шо Бурхон, Шо Хомуш и Шо Кошон. Шо Хомуш поселился в Кулябе, где и умер. Пиры Шугнана считают его своим предком. Кроме них, у этого пира остались еще потомки, частью живущие здесь, в Шугнане, частью в Кулябе. Все они бедные (факиры) и сунни. У Шо Кошон также существуют потомки, но пиров между ними нет. Шо Бурхон потомков не оставил. Наибольшее число потомков саидов оставили Шо Маланг и Шо Кошон — около двухсот домов.

Намного ранее этих четырех пиров пришел сюда, в горы, также из Хоросана, Шо Носир. Кто он был в молодости — шия или сунни — неизвестно. Учился в Бухаре. После учения он отправился путешествовать, искать пира–наставника. Наконец, после долгих скитаний, нашел себе в Хоросане наставника в лице Мустансир–Биллях–Ага–хана. Сотворил он с ним молитву фотха (фатиха) и сделался его учеником и последователем секты исмаилья. Прожив с ним некоторое время, он отправился вновь путешествовать и попал сюда, в горы, где застал много разных вер, — здесь были: кафиры, сияхпуши, шия и сунни. Он первый, здесь в горах (кухистон), начал проповедовать учение секты исмаилья. Поселился Шо Носир около Мунджона в кишлаке Йемгон, где впоследствии умер и похоронен. Потомков он не оставил. (Не был женат).

Секта исмаилья распространена в Вахане, в Зебаке, в Мунджоне, в Читрале, в Канджуте, в Ишкашиме, в Гороне, в Шугнане, по обеим сторонам Пянджа, в Рошане и в Сарыколе. [Общее количество последователей секты, живущих в русско–бухарских пределах (не считая Дарваза, Ферганы и вообще городов низменности), распределяется следующим образом: в Вахане с Иткашимом 219 дом., в Шугнане 512 дом., в Рошане 683 дома и в Орошорской волости 116 домов. Эти цифры показывают состояние всего населения перечисленных стран к 1 января 1901 года и приведены мною по официальным данным, которые мне были любезно сообщены начальником Памирского отряда, подполковником Бодрицким]. В Яркенте 1500 домов, на Язгулеме 5—6 домов сектантов и домов 30 асно–ашария [эсна–ашерийе, т. е. двоенадесятники, так называют шиитов, признающих 12 имамов]. В Дарвазе на афганской стороне сектанты живут в кишлаках Варф, Гумай, Омурд, Джомарч. Ниже Калай Хума с афганской стороны можно найти сектантов в кишл. Ходора, Дзингирио. Кишл. Иогид, на этой стороне Пянджа, состоит наполовину из исмаилья, наполовину из асно–ашария. В Катагане, в кишл. Гурии — несколько человек исмаилья, остальные жители сунни (чор–йори) [Приверженцы 4 товарищей, т. е. признающие четырех злейших врагов шиитов: Абу–Бекр, Омар, Осман и Моавия. (На месте сек. назыв. перв. Али, а Моавию не упоминают). Этим прозвищем (чор–йори) шииты и исмаилья называют суннитов]. Племя харара около Кабула большею частью исмаилья, и незначительная только часть асно–ашария. В Бухаре, в Оше, в Кокане находятся выходцы из Шугнана и Вахана, которые также исмаилья.

Все последователи секты исмаилья в горах (кухистон) распределяются между 15 главными пирами. Эти 15 пиров размещены следующим образом: три пира живут в Сарыколе, один пир находится в Яркенте, 3 пира в Читрале, 2 пира в Вахане, один пир на Шахдаре (в Шугнане), один пир в кишл. Сучон на Гунте (в Шугнане), 1 пир в Поршнифе на Пяндже (в Шугнане), 1 пир в кишл. Бар–Рушан (в Рошане), 1 пир в кишл. Варф в Афганском Дарвазе, 1 пир в Кулябе (пир племени хазара, переселившийся из Афганистана). Кроме этих, известных рассказчику, пиров, может быть, существуют в горах еще и другие, но они, во всяком случае, менее важны. Много пиров в Индии, по западному берегу, а также на юге Персии; всех их он, конечно, перечислить не может. Имена некоторых пиров, живущих в горах, ему известны: так, пир хазар, живущий в Кулябе, называется Феридун Шо Саид [По поводу этого пира, имеющего для нас особо важное политическое значение, я хочу подчеркнуть, как вообще важно было бы всех пиров, живущих в наших пределах, расположить в пользу русского дела и заручиться их содействием. Авторитет пиров среди сектантов безграничен. Сектанты, подчиненные нашим пирам, разбросаны в 4 государствах. Хазара, боевое племя, живет в самом сердце Афганистана.], пир в Рошане называется Шо Зода Хасан, пир в кишл. Варф называется Шо Сафед Саид, три пира в Сарыколе носят следующие имена: Шо Зода Макин, Шо Толиб и Саид–Ахмат Хон.

В Читрале рассказчик помнит имя только одного пира Шо Зода Лайс.

Секту называют Маулави, от слова Мауло (владыка), одно из названий Али. [Не следует на основании этого названия смешивать нсмаилитов с последователями Джеляледдина Руми, которые тоже называются мевлевиями. — Заметка проф. А. Е. Крымского].


Мазар имама Зайн–аль–Обедина на Пяндже в Шугнане

Сами себя сектанты называют исмаилья, и вот на каком основании. Они признают имамами: Али, Хасана, Хусейна, Зайн–аль–Обедина [в память его мазар между Хорогом и Поршниф на Пяндже; имам в нем не похоронен: виден только оставленный им след на скале его правой руки], Махомет–Богира [Мазар на реке Гунте; тела имама в нем нет. Сохранилась по этому поводу легенда. Имам приехал сюда из Хоросана на белом верблюде и поселился на том месте, где теперь мазар. Прожив некоторое время, имам однажды решиил, что пора ему покинуть жизнь, предупредил жителей долины о своем намерении и при этом сказал, что в случае, если их постигнет какое бы то ни было бедствие: война, мор, голод, он всегда вернется к ним на помощь; для этого они должны будут прийти сюда, зарезать перед пещерой барана и потом кричать как азанчи. «На этот клич я выйду к вам». Сказав это, имам удалился в пещеру, которая за ним замкнулась. Через некоторое время недоверчивые жители долины решили проверить слова имама. Совершили все по его словам. Имам появился из пещеры, сидя на лошади, и спросил народ, что ему нужно. Смущенные жители объяснили причину вызова. Имам разгневался и сказал: «в наказание за ваше неверие, пусть долина ваша по временам будет Гун (куча, собранная), а по временам паришон (рассеянная). Долина Гунта сильно страдала от набегов киргизов, шугнанцев и жит. дол. Шахдары, что заставляло жителей покидать свою долину, некогда густо населенную. Теперь долина постепенно вновь заселяется.] и Джафара–Садика. У этого последнего были два сына — имам Мусо–и–Косим и Шо Исмаил. Асно–ашария признают имамами Мусо–и–Косима и его потомков. Секта исмаилья признает имамами Исмаила и его потомков. Асно–ашария остановились на двенадцати имамах, исмаилья же продолжают их считать до сего времени в роде Ага–Хана.

 
1. Ворота при мазаре имама Зайн–аль–Обедина.
2. Мазар имама Махомет–Богира у Сардима на Гунте.

Глава секты называется Ага–Хан [по местному произношению, Ого–хон]. Должность эта наследственная. Род Ага–Хана ведется от Али и Фотимы через Шо Исмаила и сына его Махомета. Ага–Хан есть воплощение Али; в нем его душа. Ага–Хан живет в Бомбае. Имя настоящего Султан Махомет Шо [родился в Карачи, ноября 2, 1877 года, получил прекрасное, вполне европейское образование], отца его — Али Шо, деда — Шо Саид Хасан. Переселились они из Хоросана, из кишл. Махалоти.


Султан Мухаммад–шах Ага–хан III. Карикатура. 1904.

Все пиры между собой равны, каждый из них сносится непосредственно с Ага–Ханом. Через год — через два посылаются ему подарки, главным образом деньги. Для этого снаряжается кто–нибудь из жителей, иногда же один из помощников (халифа́) пира. Должность пира наследственная. Пиру наследует не обязательно старший сын, а наиболее достойный. Недостаточно быть наследником пира, чтобы занять его место, необходимо согласие общества подчиненных умершего пира и утверждение его приговора Ага–Ханом. Когда прямых наследников у пира саида нет, то жители имеют право выбирать кого–нибудь из его родственников и просить об утверждении его Ага–Ханом. Пиры могут быть не саиды. Ага–Хан может утверждать пиром не саида, а всеми уважаемого муллу (челов. образов.), по просьбе жителей, или просто по своему личному усмотрению. Ага–Хан вправе смещать кого угодно и когда ему угодно.

Рассказчик был назначен пиром после кончины своего отца, пира, по желанию жителей. Эти последние, собравшись с участка умершего пира, пришли просить сына наследовать отцу. Заручившись согласием его, жители снарядили депутацию к Ага–Хану, снабдив ее подарками и письмом, с изложением своей просьбы. Ага–Хан согласился на их выбор и, в знак утверждения рассказчика в должности пира, прислал ему бумагу с печатью главы секты. Эта бумага показывается жителям.

Ага–Хан решает все дела единолично. При нем совета нет. При поездках к Ага–Хану по делам, обращаются не к нему лично, а к его служащим, и через них получают приказания и распоряжения главы секты.

К Ага–Хану приезжие допускаются только для представления и на поклон. Иногда, после доклада какого–нибудь дела, Ага–Хан выражает желание повидать докладчика. В таком случае приезжий имеет возможность беседовать лично с главой своей секты.

Каждый пир имеет своих помощников, которые распределяются по всем тем местностям, где у него находятся подчиненные или мюриды.

Называются эти помощники халифа́. Они служат посредниками между пиром и его мюридами. Главная их обязанность собирать подаяния, предназначенные пиру, а также, отчасти, справлять некоторые требы. Назначаются халифа́ пиром, который предпочтительно выбирает их из саидов. Халифа́ зависит только от своего пира. Он не имеет права ни судить, ни делить по наследству, все это лежит на обязанности пира.

Пиры полные хозяева над своими подчиненными; судят их по своему шариату. В настоящее время, как и прежде, к пиру ходят за всяким делом: за советом, на исповедь и на суд. В Шугнане всегда существовали судьи (кози), к ним ходят судиться для вида, или же недовольные судом пира.

У пира Юсуфа Али Шо подчиненные распределяются следующим образом: четыреста домов в Шугнане, 200 домов в Афганском Дарвазе, в Яркенте 50 домов, в Оше 20 домов, несколько домов по Гунту от Сочарва до Сардива, несколько домов в Афганском Шугнане. В Рошане у пира нет ни одного подчиненного.

Помощники пира распределяются следующим образом: 11 халифа́ в Шугнане, 7 халифа́ в Дарвазе и 1 в Яркенте. В Оше должность помощника справляет его брат.

У шия и сунни после смерти существуют два дома, хона: рай и ад. Секта исмаилья их не признает.

После смерти человек остается жив своею душою, которая переходит в другое живое существо; от доброго человека в доброго же человека, от дурного человека душа переходит в какое–нибудь животное: в собаку, лягушку, змею, корову, осла, лошадь. Наказанная душа, попавшая в животное, может долго терзаться, переходя из животного в животное, пока Бог не смилостивится и не вернет душу обратно в человека, что он может сделать, когда ему угодно.

На мой вопрос: «Неужели душа никогда не найдет покоя?» пир ответил: «Душа найдет покой, когда попадет в хорошего человека, хорошим же человеком мы считаем того, кто не много думает, не путешествует, а сидит спокойно дома, выбрав для него хорошее, красивое место, кто хорошо ест и чисто одевается».

Постов нет; Бог учит нравственному воздержанию, — не желать жены ближнего своего, не завидовать чужому богатству, счастью и т. п.

Все вышеписанное рассказано мне в Шугнане, в Поршнифе, в кишл. Возм, на Пяндже, пиром Саид Юсуф Али Шо.

Род свой пир ведет от имама Махомет–Богира, через сына его имама Ибрагима (sic).

Восемь поколений тому назад предки пира переселились из Медины в Мунджон, где и жили до последнего времени. Рассказчик перебрался оттуда в Читрал, но англичане попросили его удалиться из своих пределов, находя, что у него слишком много подчиненных в других государствах. Здесь, на Шахдаре, он второй год. Семья только что приехала кружным путем через Каракорум, афганцы не пустили их через свои владения. Халифа́ пира распределяются следующим образом: один на Шахдаре, в кишл. Поршид, другой на Пяндже, по ту сторону реки, в кишл. Водж, третий в Дарморак, по ту сторону реки, в кишл. Арахт, 4–й в Гороне, в кишл. Багуш, 5–й в Зебаке, в кишл. Бозгир, 6–й в Мунджоне, 7–й в кишл. Корон, недалеко от Файзабада, 8–й в Катагане, в кишл. Пью, 9–й в Читрале, в кишл. Инджигон, 10–й в Читрале, в кишл. Маликдашт, 11–й в Читрале, в кишл. Когит, 12–й в Яркенте, 13–й ниже Файзабада, в кишл. Дораим.

Всех подчиненных у пира около 1500 домов, из которых наибольшая часть приходится на Читрал.

Разбросанность подчиненных, мюридов, у одного и того же пира объясняется частыми переселениями горцев. Причин, послуживших поводом к подобным передвижениям в горах, было не мало: обиды и притеснения, которые горцы постоянно терпели от своих правителей, постоянные распри между соседними ханами, жестокие расправы с побежденным краем, недостаток земли, теснота в родном кишлаке и просто семейные обстоятельства.

Покидая родину, последователи секты ни в каком случае не меняют пиров, а всегда продолжают подчиняться своему старому пиру, оставшемуся на месте. Менять пиров строго воспрещено сектой и считается большим грехом (ганда). Подчиненный принадлежит тому пиру, предкам которого подчинялись его собственные предки.

Название трех пиров, живущих в Читрале, следующее: Шо Зода Лайс, в кишл. Анкер, Шо Абдул Хасан, в кишл. Хасанободе, и Шо–и–Калон. Семь или восемь поколений тому назад предок последнего пира, Саид Джемли, переселился из Бухары в Читрал, в кишл. Барандес.

В Вахане два пира: Карам Али Шо, в кишл. Зунг, и Саид Абдуррахман, в кишл. Дридж.

У Шо Зода Лайса около 30 домов, подчиненных на Шахдаре, и по несколько домов в Вахане, Ишкашиме и Шугнане.

Один из халифа́ Шо Зада Лайс живет на Шахдаре, в кишл. Бедиз (нижний). Где живут другие его помощники, рассказчик не знает.

Сектанты считают Али выше Мохаммеда. [Среди горцев сохранилось несколько легенд о пребывании Али в кухистон (в горах). Одна из них записана мною в Вахане. В ней идет речь о том, как Али, придя с войском из Хоросана в Ишкашим и Вахан, воевал там с кафирами сияхпушами; завладел тремя замками трех братьев–царей, сияхпушей: Кахкаха, Замр–Аташ–Параст и Зангибора. Как эти три брата погибли в борьбе почти со всем своим народом, и только небольшая часть спаслась, бежав на юг в страну Катуар. По покоренью Вахана легенда гласит, что Али совершил поход в Китай, где испуганный царь вместо войска выслал навстречу Али толпу простоволосых женщин, при виде которых Али остановился, сказал им: «Хато» (отсюда название Китай) и повернул обратно]. Душа Али переходит от одного Ага–Хана к другому.

Четыре главных пира проповедовали учение исмаилья: Шо Али Мусо–и–Ризо в Хоросане, Шейх Фориб Шакар Ганч в Индустане, Хаджи Ахмед Ясави в Туркестане и Саид Носир Хосрау в Кухистане.

Когда Шо Носир пришел в горы, то застал здесь людей разной веры: шиитов и суннитов. Среди них начал он проповедь свою очень осторожно; ничего не отвергал из их учений, ничего не отрицал: ни молитв, ни постов, ни праздников, ни рая, ни ада. С шиитами был шия, с суннитами — сунни.

Говорил он о Боге, о добродетели, об уважении к старцам. Более близким своим ученикам понемногу открывал истинное учение секты. Признавая молитву, он пояснял, что истинная молитва заключается в том, чтобы хорошо говорить, говорить чистое, помнить всегда Бога и хорошо во всем поступать. Не отвергая праздников, говорил, что истинный праздник для последователей секты — посещение своего наставника, пира, беседы с ним, хороший поступок, совершенный человеком. Не отказываясь от постов, говорил, что Бог требует не воздержания желудка, а воздержания нравственного, что и есть истинный пост. Не отрицая рая и ада, он говорил, что они обретаются не где–нибудь на небе, а находятся здесь, на земле, в душе каждого человека, у кого рай, у кого ад, от человека зависит иметь в душе то или другое.

После смерти Шо Носира ученики его продолжали начатое им дело. Проповедники действовали крайне осторожно. Присоединение к секте горного народонаселения происходило без насилия и очень медленно, в продолжение многих и многих десятков лет.

До сего времени горцы, по привычке, соблюдают много старинных обычаев, ничего общего с сектой не имеющих. [В горах, в особенности в Шугнане, распространено почитание священных камней. Камни эти обыкновенно бывают облиты маслом, обложены «ex voto» в виде мелких камней причудливых форм; иногда на камне насыпана небольшая горсть какого–нибудь зерна (не смешивать священных камней с мельничными, которые иногда встречаются около кишлаков). По словам горцев, они почитают священные камни с разрешенья пиров, в память Сабзи–пуш и других святых мужей. Присутствие мазаров также не вяжется с ученьем секты и как бы подтверждает слова пиров, что здесь в горах раньше жили шииты и сунниты]. Иногда, по необходимости, и только для вида, в присутствии чужих, горцы справляют обряды суннитов и шиитов. Мы им этого не запрещаем делать, считая все это не важным. Важно быть хорошим и добродетельным человеком.

В действительности у нас нет ни праздников, ни постов, ни намазов, ни общих молитв, ни мечетей. По пятницам, вечером, у пира или у халифа́, собираются старики, старухи, а из молодежи мужчины и женщины, более достойные. Читают книгу Каломи–пир [«речь старца» или «слово старца» — прим. проф. А. Е. Крымского], объясняют читанное, разговаривают, поют известные места из книги на память, играют на музыкальных инструментах и тут же ужинают, и таким образом просиживают до рассвета.

В мазарах, у шейхов, иногда устраиваются подобные сборища, режут барашка, читают, поют.

Главную книгу, Ваджхи–дин [Лицо веры, главное изложение о вере — прим. проф. А. Е. Крымского] или Каломи–пир, написал пир Калон Маулоно Шо Нузор, сын Малик Солом, в Хоросане, в Маалот–шаар. Шо Носир Хосрау перевел эту книгу на язык Кухистана, Шо Али Мусо–и–Ризо — на язык Хоросана, Шейх Фориб Шакар Ганч — на язык Индустана и Хаджи Ахмед Ясави — на язык Туркестана.

Шо Носир в продолжение 72 лет прочитал четыре книги: Таурота–Мусо, Енжиль–Исо, Забур–Дауд и Фиркон–Махомета [Пятнкнижие, Евангелие, Псалмы и Коран]. По прочтении этих книг Шо Носир нашел, что во всех них написано одно и то же и все, что в них написано, можно найти в Каломи–пир.

Из Каломи–пир Шо Носир составил более удобную для чтения и для понимания книгу Ишхор [«возвещение», «распространение»]. Умер он в кишл. Йемгон и там же похоронен в пещере. Но, по книге, его тела в этой пещере нет. Говорят, что она сквозная. Верят, что он вошел в пещеру со стороны Бадакшана, а вышел со стороны Читрала. Что с ним стало после — неизвестно.

На мой вопрос: существует ли у них обрезание? — пир, не особенно удивившись вопросу, ответил: «Что ж у нас сохранилось бы от мохаммеданства, если бы мы уничтожили и этот обряд!»

Все вышеписанное рассказано мне в кишл. Реджис, на Шахдаре, в Шугнане, пиром Саид Ахмедом.

Отец его, Саид Мурза Ашраб, был пиром в Сучоне в продолжеше 75 лет. Род свой пир ведет от имама Мусо–и–Косима. Предок пира Саид–Сухроб лет триста после смерти Мохаммеда переселился из города Йезд в Хоросане в Бадакшан, в кишл. Йемгон.

Предки пира, прожив в этом кишлаке несколько поколений, переехали в Вахан, в кишл. Шергин, где прожили три поколения. Из Вахана предки его перебрались сюда, в кишл. Сучон, три поколения тому назад. Он, пир, представитель четвертого поколения.

Саид Мурсал состоит пиром только один год. Назначен на должность Ага–Ханом, по желанию жителей. Пир сам ездил в Бомбай и лично получил от главы секты бумагу с печатью, утверждавшую его в должности.

Халифа́ пира Саид–Мурсала распределяются следующим образом: 1) в Читрале, в кишл. Рич, 2) в Читрале, в кишл. Ярхон, 3) в Ишкашиме и Зебаке, один халифа́ живет в кишл. Дорван, на афганской стороне, 4) в кишл. Бар–Йомч, 5) в кишл. Нимдана, на афганской стороне, 6) в кишл. Хуф, в Рошане на Пяпдже, 7) в кишл. Терзуд, 8) в кишл. Барзут, 9) в Калаи–Вомаре, 10) в кишл. Шуджон, 11) в кишл. Йемц, 12) в кишл. Роумит, 13) в кишл. Сипундж, 14) в кишл. Хазрет–Имам на Гунте, 15) в кишл. Тангшеб, в Афганском Дарвазе, 16) в кишл. Сучон, 17) в Яркенте (ему же подчиняются несколько домов в Сарыколе); 18) в Оше обхщий халифа́ с пиром Юсуф Али–Шо.

Подчиненные пира распределяются, приблизительно, следующим образом: 100 домов в Читрале и 400 домов в Шугнане, Рошане, Дарвазе и Яркенте.

В Канджуте жители исмаилья, в Нагаре последователи имама Мусо–и–Косима (асно–ашария).

По поводу переселения душ пир сообщил мне некоторые подробности.

По его словам, в одном роду одна душа. Душа отца переходит к сыновьям, причем пир пояснил образно, как понять переход одной души, отца, к нескольким сыновьям. В доме (хона) горит несколько огней, в очаге большой огонь, в светильниках (чироги) малые, но как в очаге, так и в светильниках светится одно и то же пламя, происходящее от одного и того же огня. Вообще, душа постоянно блуждает. При смерти душа переходит в землю, из земли в траву, из травы в животное, из животного опять в человека.

Книга Каломи–пир написана по приказанию Маулоно–Низор. Саид Носир перевел ее на язык горцев.

Люди должны быть как братья, друг друга не обижать. Важно быть добрым, честным. Обряды: посты, молитвы, праздники не важны, справлять мы их не запрещаем. Все это делается для вида. Вор, который будет моститься и вместе с тем продолжать свое ремесло, поступает одинаково скверно, как и вор, промышляющий тем же, но без поста. Одинаково дурно поступает человек, который, с одной стороны грешит, с другой молится, надеясь без раскаянья, одной молитвой, отмолить грехи. Человек, который согрешил, должен прийти к пиру, искренно раскаяться, помолиться с пиром, и тогда только Бог может ему простить. Для того, чтобы человек не забывал совершенного им греха и чтобы удержать его от подобного же поступка в будущем, пир накладывает на него известную пеню, размер которой сообразуется с совершенным грехом. За большой грех взимается лошадь, за менее важный проступок корова, за более легкие прегрешения баран, птица, яйца и т. д.

Человек, который не пожелает сознаться в совершенном грехе, Богом не будет прощен и грех всей тяжестью своею ляжет на нем.

Все вышеписанное рассказано мне в кишл. Сучон на Гунте, в Шугнане, пиром Саид Мурсал.

Вот все, что я успел собрать относительно секты исмаилья. Собранное я постарался передать возможно точнее, без всяких украс. Сообщая имена и указывая места пребывания моих собеседников, я тем даю возможность каждому желающему лично проверить добытая мною сведения.

Относительно сектантов я должен сказать, что они произвели на моих спутников и на меня вполне благоприятное впечатление. Строгая, нравственная дисциплина, к которой пиры в продолжение долгого времени приучали своих подчиненных, выработала в них известную выдержку и сдержанность в общении с людьми. Между собою они держатся с достоинством и с самоуважением. К старшим относятся с почтением, но без унижения.

Характер горца покойный, мягкий; он с любовью относится к своей секте и к своим пирам, привязан к своему гнезду, не любит передвиженья, отхожим промыслом занимается редко и неохотно. На переселенье горец решается только под гнетом крайне тяжких обстоятельств.

Желание, которое нам не раз высказывали горцы, — выучиться русскому языку, просьба добыть им учебник русского языка, наконец, поступок одного волостного, отдавшего своего сына в обучение к солдатам, в казармы, все это такие явления, которые ярко свидетельствуют о стремлении горцев сблизиться с русскими. Отсутствие фанатизма в общении с христианами, вражда и даже некоторое презрение к шиитам и суннитам указывают нам, какую благодатную почву представляют сектанты для насаждения среди них русской культуры, как легко выработать из них преданных нам друзей и тем самым создать на далекой окраине, на рубеже трех государств, верный и надежный оплот против врагов русского владычества в Азии.

Благорасположение горцев к русским не должно нас удивлять; они рассчитывают найти в русских покровителей своей секты и опору в своей глухой, но упорной и постоянной борpьбе с суннизмом.

Сектанты прекрасно знают, что глава их секты в Бомбее официально признается таковым английским правительством. Это обстоятельство пиры не раз подчеркивали в разговорах с нами.

Почему бы нам не подать сектантам руку помощи и не высвободить секту из–под спуда, в котором она теперь обретается? Почему не признать официально ее существования и в таком случае, конечно, оградить ее от гнета официального суннизма бухарцев?

В заключение не могу не высказать моего мнения по поводу наших отношений к мусульманству в Средней Азии. В настоящее время мы покровительствуем только одним суннитам, игнорируя не только мелкие секты (исмаилья, бабидов), но даже шиизм, как будто наша цель — объединение мусульманства и поглощение всех его разветвлений суннизмом, что, как мне кажется, не вполне совпадает с нашими интересами. Я же думаю, что наш прямой политический расчет признавать за всеми расщеплениями мусульманства право на официальную и самостоятельную жизнь и, как последствие этого признания, считать обязательным для нас охрану этого права, данного для всех, от посягательств на него со стороны более сильного и боевого исповеданья.

8 февраля 1902 г., Бобрики.